За здравие. Репортаж из сельских больниц, охваченных реформами

«Ишь, снова Сашка макулатуры натащил. Так, девочки, всё несём на отопку палат!» – говорит дежурная сестра больницы в селе Крынычки Днепропетровской области и сгребает с подоконника стопки религиозных книг, которыми снабжает стационар местный верующий. В самом деле: в глубинке больницы только с Божьей помощью и существуют.

Идеолог реформы здравоохранения и замглавы администрации президента Ирина Акимова объясняет, что главная задача – не распылять бюджетные средства по райбольницам, а развивать медицину в крупных городах. Реформа госпитальных округов разделит клиники на группы. На местах будут оказывать только экстренную помощь. Сложную диагностику, анестезиологию, хирургические отделения переведут в центральные больницы округов. Округа охватят 120–200 тысяч человек, центральная больница должна будет находиться не далее чем в 100 км от каждого населённого пункта. Главврачи клиник смогут распоряжаться бюджетом на своё усмотрение, из обязательных расходных статей – только оплата труда. Правда, чтобы реформа заработала, депутатам предстоит принять как минимум три закона. Закупить и оборудовать машины «скорой», которые свяжут глубинку с округом. И убедить людей, что реформа – это больно, но полезно. Убеждать станут на примере Днепропетровской, Донецкой и Винницкой областей, выбранных в качестве пилотных для проведения реформы.

Палата №6

Таксист, который везёт нас в больницу села Крынычки, по привычке костерит правительство и с восторгом рассказывает историю, услышанную им по телевизору. Жители области, где закрывают больницу, заявили властям, что будут содержать клинику на свои кровные, сбрасываясь всем миром. Гражданская позиция таксиста впечатляет, но к активным действиям не подталкивает.

– Вот молодцы люди! Нашу тоже грозят закрыть… Но я бы и червонца не дал – по Конституции медицина в стране бесплатная! – непоколебим он.

– Но ведь отстоять больницу в селе – в ваших интересах, – провоцирую я.

– В моих. Я так думаю: сначала больницу закроют, все умрут, власть опомнится и… снова откроет больницу, – рисует картины светлого будущего таксист.

Крынычки находятся в сорока минутах езды от Днепропетровска, дорога в село – 6 км от трассы Днепропетровск – Киев. Маршрутки ходят каждые полчаса. Больница здесь не хуже многих столичных клиник. Работы у врачей – хоть отбавляй.

– Все ДТП с трассы – наши, – рассказывает завхирургией Андрей Минаков. – Около городка Светловодское, неподалёку от нас, дорога покрыта буграми, чуть разогнался – милости просим в больницу.

В год здесь делают почти тысячу сложных и до двух тысяч рядовых операций. О качестве работы медиков говорит статистика: за прошлый год после операций скончалось 7 человек, все не моложе 75 лет. Других показателей успешности нет, но в Администрации президента обещают – вскоре появятся. Качество работы медучреждений будут измерять по специальному коэффициенту.

– Вы почему больного не раздели, живо трусы снимайте! – делает замечание медперсоналу молодой хирург, увидев в операционной одетого старика.

У старика диабет, запущенная гангрена. Через полчаса он лишится левой ноги. Видишь такого и не сомневаешься – он скорее сгниёт заживо, чем поедет ампутировать ногу за тридевять земель в некий госпитальный округ.

– Позориться не хочу, сынок, оставьте трусы! – говорит дед.

На удивление, здесь стремятся к европейской толерантности и просьбу пациента выполняют.

Слухи о закрытии больницы в Крынычках ходят с прошлого года, врачи сидят как на иголках. Для одних пациентов больница – убежище на случай проблем в семье, для других – экстренная медпомощь.

– Недавно ночью к нам шестилетнего малыша привезли с перитонитом. Бог знает сколько километров на лошадях в метель везли. Как бы они на лошади-то в Днепропетровск поехали? – продолжает доктор.

Для многих больных стариков и бездомных больница стала домом. В Кабмине об этом знают и обещают такие клиники превратить в полноценные хосписы. Минаков задыхается от возмущения, когда вспоминает выписку одной из днепропетровских больниц, куда он направил своего пациента, бездомного мужчину.

– «В связи с социальным положением больного в лечении в больнице отказано», – написали в его карточке. Бомж не бомж, как же так можно! – говорит хирург. – А у нас такие – постоянные клиенты. Один онкобольной в терапии жил, помогал девочкам подметать, носить грязную посуду. Здесь и помер.

Сейчас на его месте в палате №6 – Виктор Сергеевич, седой старик с полным ртом золотых зубов. Фамилию просит не писать – боится, что найдут и в психушку оформят. В больнице он живёт уже полгода, с тех пор, как сбежал от дочери.

– Я как раз оформлялся в дом престарелых, за документами пришлось ехать в Днепродзержинск. Там на вокзале дочь мне и встретилась. Пригласила к себе в гости, чаем напоила.

У дочери Виктор Сергеевич задержался на пару месяцев, на окнах появились решётки, на двери – замок.

– Сказала, что я взаперти буду жить, пока не сдохну. Бывало, кильки с хлебом принесёт, но обычно питался кашей, которую собаке готовили. Она меня и била, и угрожала. Я по ночам плакать начал.

Пенсией старика – 800 гривнами дочь погашала свои долги.

– Однажды заметил, что меня запереть забыли. Взял свои пожитки – и в сберкассу, карточку пенсионную заблокировал, десятку на дорогу одолжил и сюда, в Крынычки. Из милиции меня в больницу и оформили.

Пару недель назад Виктор Сергеевич получил паспорт. И наконец-то первую пенсию.

Жёлтые Воды. Сложный округ

Жёлтые Воды – городок урановой славы в часе езды от Днепропетровска станет центром госпитального округа. Первый этап реформы уже начался – строят диагностическое отделение, закупают аппаратуру. В городе открыли 9 кабинетов семейных врачей. 70% больных они будут лечить самостоятельно и только 20–30% направлять дальше. За неимением семейных врачей их функции пока выполняют терапевты, но выпуск докторов общего профиля, говорят в Кабмине, уже в этом году будет увеличен. В Жёлтых Водах ждут.

– 35% недокомплекта врачей, а по некоторым специальностям все 50, – говорит начальник жёлтоводской медико-санитарной части №9 Пётр Пастух. – Надеюсь, не повторится 2005 год, когда отменили обязательную трёхлетнюю отработку после мединститута. Услышав о нововведении, половина приехавших врачей собрали чемоданы и смотались.

Сталинская фраза «кадры решают всё» в Жёлтых Водах сегодня по-прежнему актуальна. Врачи здесь получают 1500–2000 грн., пациенты – одни из самых тяжёлых.

– Жители Жёлтых Вод относятся к категории облучённых людей, – рассказывает главврач. – Когда в 50-х началась разработка урановых месторождений, ураном даже дороги укладывали, думали, порода пустая и безопасная. В 80-х выяснилось, насколько опасно его излучение. Плюс газ радон, который остался в выработках под городом. Оттого и уровень онкологии здесь выше среднего по региону. Раньше сюда приезжали лучшие учёные со всего Союза, сейчас – как в ссылку едут.

В ординаторскую сходятся хирурги – закончилась операция по удалению грыжи.

– Аппаратов УЗИ, электрокардиографов, дыхательных аппаратов, операционных столов (нашим уже по 40 лет, еле пациентов держат) – всего не хватает. Больницы в глубинке – это «Алло, Смольный?», – врач делает характерное движение рукой, словно берёт трубку. – Всё равно, что старый дисковый телефон с айфоном сравнивать.

Самое слабое место реформы, считают здесь, машины «скорой помощи». В Жёлтых Водах всего три из положенных пяти автомобилей, в глубинке ситуация ещё хуже.

– Я и говорю: идея реформы прекрасная. Но без вложений её не будет. Ведь если Ничего из одного кармана переложить в другой, во втором то же Ничего и будет, – разводит руками хирург.

Один из показателей, который учитывается при проведении реформы, – время, проведённое больным в стационаре. В Украине этот показатель – 13 дней, в Европе – 9. Хирурги из Жёлтых Вод соглашаются с утверждением о том, что украинцы в больницах залёживаются. Первый и главный помощник в борьбе с этим – современное оборудование, вроде лапароскопа (оптический прибор, при помощи которого без разреза проводится осмотр органов брюшной полости и операции). Благодаря этому методу больной находится в клинике всего 3–4 дня.

Главврач мечтает, что реформа научит людей не доводить ситуацию до экстренных операций:

– Когда под носом не будет хирургии, люди, надеюсь, чаще станут обследоваться. Чем раньше ты попадёшь к врачу, тем дешевле обойдётся лечение. Знаете, сколько у нас жёлтоводцев приходят с последней стадией рака? Пишешь направление в область, а они ехать отказываются – дорого лечиться.

Орджоникидзе. Своя реформа

Жители Орджоникидзе считают свою родину макетом Украины в масштабе 1:1000. В городке 13 тысяч пенсионеров, тогда как в стране их 13 миллионов. Здесь 46 тысяч населения, в Украине – около 46 миллионов.

– А у нас точно 46 тысяч горожан? – удивляется член комиссии по здравоохранению облсовета Олег Леонов. – Вы чистыми считайте.

– Чистыми – это как?

– Ну, избирателями. Тогда 44 тысячи получается.

Первый секретарь горкома Компартии Олег Леонов передвигается по городу на красном Сhevrolet.

– Машину купил до вступления в ряды партии, видать, это знак был, – улыбается Олег. Образец украинско-американского автопрома ездит быстрее, чем древние машины «скорой», на которых обещают доставлять больных из Орджоникидзе в госпитальный округ Никополя.

– Норматив облздрава – доставить больного в Никополь за 20 минут, на деле у меня выходит 30–35 минут, – говорит Олег. – У нас тут не американский сериал. Вдруг огнестрел – пока больного довезём в округ, вместо того чтобы капельницу ставить, справочку со временем смерти придётся выдавать.

Центральная райбольница города всем обеспечена, нет только отделений офтальмологии и гинекологии – больных направляют в область. Но с началом реформы город рискует остаться без отделения хирургии, анестезиологии и роддома, который главврач пока чудом отстоял. Центром госпитального округа станет Никополь, до которого 30 километров.

– Я своё отделение не отдам! – встречает журналистов Ольга Данилова, зав­отделением анестезиологии центральной районной больницы.

У неё только закончилась третья операции за день.

– Говорят, закрыть… А кто таких, как Рома Попов, спасать будет? – почти со слезами на глазах говорит Данилова.

Попов – местная легенда и главный аргумент против закрытия отделений. Парень из Киева приехал погостить к родителям и, разнимая дерущихся на улице, получил ножевое ранение в область сердца. Но сообразил сесть в такси и крикнуть водителю – «ЦРБ!» В итоге остался жив.

Врачи опасаются не только увеличения смертности. Они считают, что реформа повлечёт за собой неофициальное подорожание медуслуг. Если сейчас в Орджоникидзе серьёзная операция обходится больному примерно в 3 тыс. грн., то в Никополе ему придётся заплатить 7 тыс.

Как сохранить больницу, оказавшуюся под угрозой закрытия, главврач райбольницы Анатолий Шкиль уже придумал.

– Страна только стремится в Европу, а я в неё уже пришёл. Вместо 81 койки на 10 тысяч населения у меня 59,8 – это даже меньше, чем в Европе, – сообщает об успехах главврач.

Рационализаторство Шкиля, по его словам, экономит миллион бюджетных гривен в год.

– В области 180 больниц, в стране 26 регионов. Если каждый будет миллион экономить, это же сколько на развитие медицины высвободится! Какая ещё реформа нужна?

Деньги на бесконечные ремонты хозяйственный Шкиль собирает по всей округе.

– Здесь у меня каплычка будет, если больной или его близкие помолиться захотят. Европейский подход, – гордится Пётр Шкиль.

– А как насчёт молельных комнат для мусульман, иудеев, раз уж европейский подход? – замечаю я.

Шкиль ненадолго задумывается и выдаёт гениальное решение – на зависть всем экуменистам:

– А я табличку повешу: «Каплычка для всех». Идёт?