Я не просто женщина, я — Тамара Гвердцители

— Тамара, вы поете всю жизнь. Никогда не думали сменить профессию?

— Разве что на профессию жены. Я воспитана в кавказских традициях, в Грузии семья для женщины на первом месте, а работа — даже не на третьем. Но я не просто женщина, я — Тамара Гвердцители. Для меня песня — воздух, которым я дышу. Физически я смогла бы приготовить мужу на завтрак сациви, хачапури, а вечером выйти на сцену и спеть 15 песен. Но, поверьте, эмоционально это безумно сложно. Поэтому я никогда не отрекусь от сцены даже во имя мужа.

— Уже есть кандидат на эту «должность»?

— Я никогда не срываю покровы с души. Я определила грань, за которую никого не пускаю. Как тот пограничник, который бдительно охраняет свои чертоги. Сегодня мое сердце наполнено любовью к зрителям. Но я надеюсь, что скоро встречу человека, который подарит мне крылья за спиной.

— Каким он должен быть?

— Всегда хотела иметь рядом мужчину-наставника, способного понять меня. Но ни один из моих мужей не понял женщину, которая поет. Поначалу они красиво ухаживали, осыпали меня комплиментами. А потом начинали говорить о сложностях своей работы. А мне хотелось, чтобы они мчались на премьерные концерты, делили со мной радости и печали, заботились обо мне. Женщина — это хрупкое, ранимое создание. Поэтому рядом с ней должен быть мужчина, которому можно смело вручить дирижерскую палочку своей жизни.

— Вам нравится эпоха, в которой вы живете?

— Я должна была родиться в XIX веке где-нибудь во Франции или Испании. Во времена, когда мужчины совершали подвиги ради одного лишь взгляда возлюбленной. Но, увы, я немного промахнулась со столетием. Поэтому безуспешно ищу Вечную Любовь. Без любви жизнь темна и беспросветна, а мир вокруг становится глухонемым.

— Сейчас ваш самый любимый мужчина — сын Сандро. Чем он занимается?

— О, он уже жених. Закончил Британский колледж в Москве, учился в Лондоне. Сейчас работает в крупной компании, которая занимается продвижением искусства. Говорит, что станет моим международным агентом. Помню, когда Сандро был маленьким, мы обсуждали тему «Откуда берутся дети?» Я сказала, что малышей покупают за очень большие деньги и что он появился на свет благодаря нашим родственникам. А купить братика или сестричку мы пока не в состоянии. Он задумался, а потом сказал: «Ты за меня переплатила, наверное, четыре или пять миллиардов — у меня же хороший голос и слух». Я его обожаю!

— В каждом интервью вы говорите о том, как любите Грузию. Но живете в России, в Москве. Почему?

— В Грузии я жила припеваючи. Была очень востребована — объездила всю страну. А потом началась война. Я взяла сына, маму и села в поезд, увозящий из кошмара. Я спасала семью. В Москве четыре года мы скитались по гостиницам, жили на чемоданах, думали: еще немного и будем возвращаться. Но все сложилось иначе. Я гастролирую по всему миру, пою на грузинском, русском, украинском, иврите, французском, английском, итальянском и испанском. Но мой дом сейчас в Москве.

— В родной Грузии часто бываете?

— Не так часто, как хотелось бы. Тем не менее удалось отреставрировать дом в Тбилиси, надеюсь, скоро сможем с мамой принимать там гостей.

— Долгое время вы работали по контракту во Франции. Эмигрировать не планировали?

— В Париж меня пригласили французские телевизионщики. Я работала с компанией, которая создавала музыку для документальных фильмов. Потом четыре года гастролировала по Америке. Я видела прекрасные города, но меня всегда тянуло домой.

— Где и как вы предпочитаете отдыхать?

— Отдых… Слово, образовано от «дыхания», поэтому отдых для меня — это, прежде всего, слияние с природой. Люблю побродить по лесу или погулять у Чистых прудов.

— Знаю, у вас есть талисман, с которым вы не расстаетесь никогда.

— Да, это две куклы. Они объездили со мной весь мир, прошли через пожар войны в Грузии, а сейчас делят со мной мою популярность и славу.

— Вы шли к этому 50 лет. Говорят, что вы поете с двухлетнего возраста…

— На самом деле, я запела в 11 месяцев. В Грузии все поют, но у меня был особенный, серебряный голосок. В три года я уже солировала в хоре в англоязычном детском саду. У меня до сих пор хранится голубое капроновое платье, сшитое специально для этого выступления. Потом были съемки детской телевизионной программы. Мы с братом пели дуэтом. На втором куплете он запнулся и так жалобно на меня посмотрел… С тех пор он не поет. Живет в Тбилиси вместе с женой и двумя детьми, работает программистом.

— А когда вы открыли в себе талант композитора?

— Свою первую песню я написала в 12 лет. Она посвящалась однокласснице, с которой я сидела за одной партой. Девочка повесилась, не смогла перенести развода родителей. Это была очень трагическая история.

— Вы еще в детстве решили стать певицей?

— Нет, я хотела поступать в театральный институт. Но родители отсоветовали. Они пророчили мне будущее великой пианистки. Я уже в первом классе давала фортепианные концерты перед всей школой. А когда мне исполнилось девять лет, я попала в вокально-инструментальный ансамбль «Мзиури». Помню, мы ставили спектакль «Буратино». Все девочки хотели быть Мальвинами, а я — Пьеро. Я так проникновенно его изображала, что дети в зале рыдали! Мы объездили с этим спектаклем весь Советский Союз. Вот тогда я решила, что стану эстрадной певицей, но все же, чтобы не расстраивать родителей, закончила консерваторию по классу фортепиано и параллельно — по классу композиции.

— Вы верите в судьбу?

— Безусловно. Кстати, в грузинском языке у слов «судьба» и «счастье» общий корень. То есть счастье — это момент, когда судьба поворачивается к тебе лицом.

— В вашем репертуаре есть грузинская песня «Молитва». Вы верующий человек?

— Разумеется, я верю в Бога, но не надену крест на сцену, где любая деталь — это часть костюма.

— Кстати, какова судьба ваших сценических костюмов?

— Все свои концертные платья я храню дома. Особенно лелею два из них. Самое счастливое — красное и черное, в котором пела в дуэте с Леграном. В моем гардеробе черный преобладает. Я следую совету великого режиссера Сергея Параджанова, с которым случайно пересеклась в аэропорту. Он подошел, осыпал комплиментами, подарил грегорианский крест и сказал: «Ты всегда должна быть в черном платье с красной точкой. Это может быть все что угодно — брошь, цветок. Это подчеркнет буйство твоей души. Красное — это страсть, черное — это достоинство». В тот момент на мне было черное платье. Когда мы прилетели в Москву, Параджанов преподнес мне охапку кроваво-красных тюльпанов. «К черному платью — только красные цветы». Я запомнила это на всю жизнь.