Робинзон с хутора Лебяжьего

Хата с видом на «столыпинскую» грушу…

Добираться к жилищу Григория Макаровича нужно «на своих двоих» — 5 километров от трассы Луганск — Изварино. Рейсовый автобус здесь никогда не ходил. Ребятню на занятия и обратно сегодня возит школьный автобус, а раньше, вспоминают люди постарше, пешком при любой погоде учиться ходили.

К дому отшельника ведут закоулки и кривые тропочки, невдалеке виднеется гора, под которой, как оказалось, и приютилось небольшое подворье. Лишь осмотревшись вокруг, видишь такой простор — дух захватывает! Далеко вдаль простирается левада с громадными, может, даже вековыми вербами. Некогда, говорят, здесь было озеро, и лебеди плавали, откуда, мол, и произошло название этой местности. Но главное здешнее достояние — могучая груша, за древность свою прозванная «столыпинской». Полудичка, она родит необыкновенно вкусные груши. И те, которые полежат, и сушеные. Но особенно хороши груши, заквашенные по особому рецепту деда Гриши Москальца.

Обо всех здешних достопримечательностях успеваю узнать от своего добровольного провожатого и коренного лебежанца, влюбленного в эти места, Александра Борисенко.

Хозяина застать дома не удалось. Кроме, как в степи, быть ему больше негде, коров пасет, подсказывает Александр. Спасибо ему, на его «Таврии» и отправляемся на поиски стада.

Идет уже порядком надоевший холодный дождь. Сыро и неуютно. Вот машина нырнула в балочку, по которой группкой ходит немногочисленное коровье стадо, лениво пощипывающее еще зеленую растительность. Пастух, как водится, с палкой в руке, но палка, видимо, скорее пастуший атрибут, чем орудие наказания. Животные послушно следуют за человеком в плаще, идущем нам навстречу.

— Они у меня дрессированные, — улыбается пастух. — По моему голосу знают, в каком я настроении. Вот говорят: «скотина тупая». А это же неправда. Я сейчас остановлюсь, чтоб говорить с вами — и они остановятся. Я пойду — и они за мной следом. Чтоб палкой бить корову — никогда!

Макарычу 76, но этих лет ему никогда не дашь. Бронзовое от загара лицо без единой морщинки. За день километров 20 наматывает, выпасая стадо из 15 коров, в котором семь — его собственные. Вечером пригонит их домой, помоется холодной водой прямо из колодца — и свеж как огурчик. Зайдет в хату часа на два, чтобы новости или сериал какой по телевизору посмотреть — и спать на улицу. Там устланный овечьей шерстью помост, какое-то подобие шалаша.

В хате не спит принципиально. Ни летом, ни зимой. Так, говорит, все царство небесное проспать можно. А ему, мол, вставать засветло, с первыми петухами. В конюшне после скотины вычистить, быка Зайчика привязать в балке, а там и коров гнать на выпас.

Интересный он человек, этот Макарыч: не безродный, жена, дети есть, хозяйство не бедное да и пенсию шахтерскую получает. Живи, как все! А ему одиночество нужно, чтобы с природой наедине. Молоко сдает приезжим заготовителям. Дешево, по две гривны за литр, но куда его девать столько? Продажей молока занимается дочка — квартиру однокомнатную в Першотравенске купить хочет, свою внучке на свадьбу подарила. А ему самому много ли надо?

Есть люди, которые бегут от цивилизации и от всего, что она нам дает, без чего немыслима современная жизнь. А вот Григорию Макаровичу познать суету и толчею города с его ночными огнями не довелось, но он нисколько не жалеет об этом. Не его это. Сегодняшний свой неустроенный быт он совсем не хочет менять на жизнь в хорошем кирпичном доме, где живет семья и куда его не постоянно зовут жена, дети.

Действительно, не раз он выслушивал уговоры переходить в дом и жить в нормальних условиях, однако ничто не помогает. Потому что очень привязан к своему хозяйству, здесь у него свой распорядок дня и абсолютная свобода. Питается только натуральными продуктами.

— Вот, к примеру, чем вы сегодня завтракали? — задаю собеседнику несколько нескромный вопрос.

— Кусок гарбуза сырым натер на терку, запил кружкой парного молочка — вот и весь завтрак. А с собой в степь на перекус взял хлеба и виноград. Очень вкусно, до вечера мне хватит.

В 15 лет на крыше товарного вагона он почти до Чечни добрался…

Такие люди обрекают себя на одиночество добровольно. Сознательно выбирая спокойную, но нелегкую жизнь. Искать ответы на вопрос «почему?» бессмысленно. В случае с Григорием Макаровичем все становится на свои места после общения с этим неординарным человеком. Много поездив и многое повидав, он вдруг решает вернуться к натуральному образу жизни.

Родился он в бедной семье, где их, детей, у родителей было пятеро. В трудные послевоенные годы нелегко было всем, а крестьянам особенно. Денег колхозникам не платили, трудодни «по палочкам»-выходам насчитывали. Бедовый Гриша в неурожайном 1953-м едет на заработки на славившееся в те годы своим благосостоянием Ставрополье. С пересадками, зачастую на крыше товарного вагона, забрался аж под Чечню. Там нанялся пасти стадо из 350 голов овец. Справился, сохранив все поголовье. Домой привез полтонны зерна, маме пуховый платок и кожух, который, кстати, деду Грише служит и сегодня.

Для кого-то крестьянский труд — способ выживания, необходимость, для кого-то — удовольствие. Для Григория Макаровича это возвращение к истокам.

Однажды он решил: хватить обрабатывать землю трактором. Объявил прогрессу бойкот. Завел себе пару волов, прицепил плуг и давай вместе с волами пахать поле с утра до вечера, от поворота до поворота. Неизвестно, шутили соседи, кто раньше уставал, пахарь или животные, но однажды волы так рванули домой вместе с плугом, что, не вписавшись в дверной проем, разнесли Москальцам конюшню. С волами пришлось распрощаться.

…Назвать его отшельником можно с некоторой натяжкой. Иногда «выходит в свет» по делам. Единственное за всю его жизнь транспортное средство — велосипед. Хотя всегда имелась взможность приобрести легковушку.

— А зачем? От машины чаду столько. А потом куда спешить? — Григорий Макарович становится более коммуникабельным. — А так я еду и все вижу перед собой, а потом это еще и польза для здоровья. Укрепляются сердечные мышцы и сосуды, хорошо работают легкие, в кровь активно поступает кислород.

Все сказанное можно было бы отнести к чисто теоретическим рассуждениям, если бы они не подкреплялись практикой. Велосипедом наш герой даже несколько раз в Бердянск, в Крым, чтобы в море искупаться, ездил.

Утром, бывало, выезжал и к семи вечера уже в Бердянске. Но больше, чем на два дня, на море не задерживался — дома ждало хозяйство.

На здоровье не жалуется, и не болел никогда

Григорий Макарович сегодня по части физической силы может дать фору и сорокалетнему. Однажды приехал на велосипеде на маслобойку подсолнечное масло на пай получать. Свой бидон сзади на багажнике укрепил и уже готов был отъезжать. Но тут увидел соседа, который не знает, что ему делать с 30-литровым бидоном.

— Ты, давай, Сашко, ожидай свою машину, — сказал, — а я твой бидон на педаль поставлю и как-нибудь докачу велосипед.

Докатил раньше, чем сосед домой на машине добрался. Сил ему прибавляет особый образ жизни. Кстати, Григорий Макарович не курит и абсолютно равнодушен к алкоголю. Физическая работа — скотину накормить, убрать за ней, дров нарубить, зимой снег раскидать — это для нашего героя одно удовольствие. Ну а по лесу или по степи побродить, травку полезную поискать — верх удовольствия. Вот, например, трава деревий у него вместо мочалки и притом еще отличное дезинфицирующее средство. Побегает, говорит, между подсолнухами, оцарапает кожу, а натрется такой мочалкой и все заживает.

К зиме Григорий Макарович уже подготовился. Соломкой ржаной для своей скотины запасся, ржаная — она более мягкая и ароматная, чем пшеничная, огромные тыквы уже собраны, осталось только убрать их под крышу. Есть сено, кукурузные стебли — всего вдоволь. И все же я пытаюсь уяснить, зачем ему, неприхотливому в еде и не испытывающему жадности к деньгам, держать аж семь коров и бычка весом не менее тонны?

— Мне деньги и вправду не нужны, — слышу в ответ. — То, что я имею за свой труд, это все детям и внукам. У меня же семь внуков и три правнука.

Вот об их будущем и заботится. А сам просто счастлив тем, что живет так, как живет. Денег за то, что пасет чужих коров, не требует — кто даст, кто не даст. Вот быка держит, хотя трудно с ним управляться. Дочка все говорит сдать Зайчика на мясо. А люди просят — не надо, потому что тогда совсем коров на Лебяжьем не останется.

Когда зимой бывает одиноко, берет в руки баян. И песня льется на всю округу. А вдруг заглянет кто на огонек?