Дело храбрых: награжденный Президентом спасатель из Днепра рассказал о пожарах в Чернобыле

Спасатель Денис Михеев получил от Владимира Зеленского медаль “За безупречную службу” — парень вместе со своим отрядом ликвидировал верховой пожар, который мог привести к повторению атомной катастрофы.

В этом году Украина попала в идеальный шторм. Кроме прочего, неблагоприятный фон усугубили пожары в Чернобыльской зоне. Огонь там свирепствовал около месяца. За это время пламя уничтожило тысячи гектаров леса и нанесло значительный ущерб экологии. К ликвидации очагов были привлечены сотни пожарных, спецтехника и даже авиация.

Пожар тушили и спасатели из Днепропетровской области, двое из которых за свою работу впоследствии получили награды. Один из них — 27-летний Денис Михеев, награжденный Президентом страны Владимиром Зеленским медалью “За безупречную службу”.

Журналист 34 телеканала поговорил со спасателем и узнал, с чем тот столкнулся в Чернобыльской зоне, как на него повлияла радиация, огонь какого масштаба ему пришлось тушить и как на самом деле жили чрезвычайники во время ротации.

Денис, расскажите о себе: откуда вы родом, как давно работаете в службе по чрезвычайным ситуациям?

— Я родом из города Зеленодольск Апостоловского района области. После школы поступил в Черкасскую академию пожарной безопасности. Там я проучился пять с половиной лет, закончил магистратуру. Уже впоследствии попал по распределению в Днепровский гарнизон на должность начальника караула второй пожарно-спасательной части Днепра. На этой должности проработал более трех лет.

За это время я заработал две медали: первая — “За заслуги в службе” второй степени. У нас в городе, на улице Старокозацкой, горел жилой дом. Тогда я со своим караулом вытащили из огня ребенка и пожилую женщину. Вторую награду — “Защитник отечества” — получил от мэра Днепра Бориса Филатова. В 2017 году у нас был пожар высшего, пятого, ранга: на проспекте Дмитрия Яворницкого горела крыша жилого здания. За ликвидацию этого пожара городской голова отметил меня медалью.

Сейчас я работаю начальником дежурной смены восьмого отряда. На протяжении нее я несу ответственность за оперативную обстановку в нашем городе.

Отправиться в Чернобыльскую зону было вашим личным решением?

— Я знал, что в Чернобыльской зоне горят леса и хотел принять участие в их тушении. Сказал об этом руководству. Утром 18 апреля, когда только заступил на смену, мне сообщили, что я еду на ликвидацию.

Какая у вас была реакция?

— Я знал, что это опасно, знал, что там есть радиация. Но мы давали присягу нашему государству и народу. Пришло время себя проявить. Плюс, это хорошая возможность получить незаменимый опыт.

Когда вы приехали в Чернобыльскую зону, что вы там увидели?

— Когда въехали на КПП “Дитятки”, насторожили военные в респираторах. Казалось, что их очень много. Уже в самой зоне было не по себе. Вокруг — пустые, заброшенные дома, заросшая местность. Видеть это немного жутковато.

Какие задачи перед вами поставили?

— Первая наша точка дислокации была в 11-й пожарно-спасательной части Чернобыля. Там находился наш непосредственный штаб. Нам сразу выдали накопители (приборы для определения уровня радиации, — авт.). Руководителям отделений вручили дозиметры — этот прибор срабатывает, когда ты заходишь в загрязненную радиацией зону. У нас в стране гранично допустимая концентрация — 0,5. Если свыше 0,5 — находиться в этой зоне не рекомендуется. Мы работали в пределе от 3 до 6. Максимально я хватал 8,5. Это было в поселке Буряковка — самая грязная и сложная из-за пожаров точка.

Нам нужно было защищать новый “Вектор” — это место, куда свозится радиоактивное топливо и отходы почти со всего мира. Перед нами была задача: не допустить заход огня на эту территорию. Потому что, если бы огонь перекинулся на “Вектор”, мог бы быть второй “Чернобыль”.

С чем вы столкнулись в Буряковке и как на вас повлияла радиация?

— В этом поселке большой уровень излучения. Ты его не видишь, но чувствуешь. Среагировала щитовидная железа: я несколько дней не мог разговаривать — держался за горло, когда хотел сказать слово. На психику также давил сигнал дозиметра, который пищал от увеличения фона.

Кроме того, в этом селе был очень пожароопасный участок. В день у нас было до пяти верховых пожаров (огонь, охвативший верхушки деревьев, — авт.). А тушить подобное возгорание сложно. Оно может распространяться со скоростью километр в минуту.

Была ситуация, когда огонь отрезал нам путь для возвращения в лагерь. Мы тогда приняли решение отцепить все пожарные рукава и на машинах оперативно покинуть точку. Мы по просеке доехали до тупика — двигаться дальше было невозможно из-за густого леса. А верховой пожар был примерно в 300 метрах. Мы вокруг себя бензопилами вырезали деревья, чтобы нас не охватил огонь, включили пожарные насосы, заполнили водой рукавные линии и ждали… Помог ветер — буквально через минуту его направление изменилось и огонь пошел в другую сторону.

Но уже через полтора часа верховой пожар начался в Буряковке. Все наши силы мы бросили на это возгорание. Если бы его не удержали, огонь бы дошел до “Вектора”.

Как в принципе на ликвидацию повлияла погода?

— Честно, мы молились на дождь. Сотрудничали с Гидрометцентром, читали новости. Дождь передавали на выходные. В итоге, он пошел… но на 30 минут. Он особо ничего не изменил. Наоборот, поднялся ветер и разгораться стало еще больше.

Лесная подстилка в Чернобыльской зоне достигала 45 сантиметров. Для примера, в Новомосковском лесу толщина подстилки около 15 сантиметров. Она тлеет, в какой-то момент разгорается, ветер ее поднимает и разносит по всей зоне. Отсюда — такое количество очагов.

Когда началась ваша ротация, какие в Чернобыльской зоне были масштабы пожаров?

— Сгорели тысячи гектаров. Мы видели обугленные черные столбы — они когда-то были деревьями. Видели сгоревшие деревянные дома.

Только представьте, падает высокая сосна. С виду она, как обычное, еще не тронутое огнем, дерево. При этом внутри ее ствола ничего нет — дерево выжжено изнутри. Такое происходит, когда тлеет лесная подстилка. Из-за нее выгорают корни и стволы. В результате такого тления происходит верховой пожар: огонь постепенно поднимается по стволу дерева вверх, после чего оно резко, как спичка, вспыхивает.

В прессе публиковали множество снимков того, где пожарным приходилось спать и чем питаться во время ротации. Как с этим обстояли дела у вас?

— Первые полтора дня мы жили в машинах и спали сидя. Все потому что мы, когда попали в Чернобыльскую зону, сразу отправились на позицию в лес. И кроме пожарных автомобилей у нас ничего не было.

По поводу ребят, которые спали на земле: когда тушишь пожар по 10–13 часов кряду, нужно хотя бы 30 минут на отдых. А в лагерь вернуться ты не можешь, потому что необходимо заниматься ликвидацией. Поэтому передыхать приходилось на земле. Мне — в том числе.

Кстати, в лагере у нас были палатки, кухня и даже теплый душ. Но ночью в укрытиях было холодно — температура в лесу могла опускаться до трех градусов ниже ноля.

А чем вы питались?

— Основное блюдо у нас — тушенка (смеется). Также кормили кашами, в обед всегда давали жидкое. У нас одни ребята работали в тылу, на кухне, другие — на передовой.

Вам помогали волонтеры?

— Вообще, наш гарнизон — один из немногих, кто приехал в зону с таким количеством техники и людей (всего на ликвидацию пожаров из Днепропетровской области отправилось 149 спасателей и 41 единица техники, — авт.). Нам нужно было автономно функционировать и выполнять боевые задачи. Но волонтеры действительно помогли. И за это им большое спасибо. Они привозили пакеты, в которых была вода, таблетки “Йодомарин”, тушенка, гречневая каша и печенье.

Расскажите о награждении вас Президентом Украины. Что вы чувствовали в тот момент?

— Было очень приятно. Знаете, когда смотришь на человека, можно понять, добрый он или нет. Во время встречи с Владимиром Зеленским я почувствовал, насколько он хороший и искренний человек.

Меня и Артема Витковского (спасателя из Солонянского района, — авт.) наградили медалями “За безупречную службу” третьей степени. Наш отряд отбил верховой пожар, который шел на “Вектор” из поселка Буряковка. Было очень приятно, что руководство и лично Президент страны оценили наш труд. Но нужно акцентировать: все ребята в Чернобыльской зоне выкладывались максимально и благодаря совместным усилиям мы добились желаемого результата.

Как вас встречали дома?

— Встречали очень круто. Мы колонной, с сиренами, заезжали в часть, где нас ждали коллеги, близкие, любимые женщины. Меня встречала девушка — она подарила букет, но не из цветов: в нем лежала банка пива и колбаски (смеется). Вообще, хочу сказать ей большое спасибо. Когда был в зоне, звонил только маме и ей. Но маме я не все мог говорить — чтобы не нервничала. А от Лены не скрывал ничего.

И последний вопрос к вам, как к эксперту: возможно ли возобновление пожаров в Чернобыльской зоне?

— Я думаю, без человеческого вмешательства — нет. Сам по себе лес не загорится.