Пенсионерку похоронили в канаве как бездомную

Общая траншея для бомжей, «полугроб» всего из трех досок и порядковый номер «2127» вместо имени и фамилии, - так проводили в последний путь Марию Озеряник криворожские медики, коммунальщики и судмедэксперты.

Трагическая смерть

Мария Александровна Озеряник проживала в микрорайоне Солнечный. Каждые выходные она навещала дочь и внуков, живущих в другой части города. Однако 17 сентября 2001 года пожилая женщина решила изменить семейной традиции. Позвонив своей дочери от соседей, она предупредила, что приедет навестить ее через две недели, так как занялась консервацией. Впрочем, следующий день стал для Марии Александровны последним — ее сбил 18-летний мотоциклист.

По утверждению очевидцев, до приезда на место происшествия «скорой» помощи, женщина была в сознании. Вероятно, трезвость рассудка не покидала ее и во время транспортировки в горбольницу №2. Но день спустя, 19 сентября, Мария Озеряник скончалась. Вскоре ее похоронили как неопознанную, поставив над могилой деревянную палку с индентификационным номером 2127.

О смерти матери Любовь Ляшенко случайно узнала лишь 26-го сентября. Супруге брата погибшей об этом в предположительной форме рассказал ее начальник, видевший, как на рынке 6-го микрорайона сбили женщину, похожую на Марию Александровну. Эта информация подтвердилась, когда брат отправился в больницу. В тот же день он рассказал племяннице о трагедии.

Все родственники погибшей испытали шок и унижение. Сначала потому, что твердо знали: предусмотрительная женщина всегда носила с собой бумажечку, на которой были указаны имена близких родственников и их телефоны. Потом — стена непонимания и неуважения во всех инстанциях, куда родственники обращались с вполне понятными претензиями.

Вместо гроба — три доски

Чтобы получить разрешение на эксгумацию и перезахоронение тела матери, Любовь Ляшенко пришлось оббегать немало инстанций.

— Для начала я обратилась в санитарно-эпидемиологическую станцию, — говорит Любовь Владимировна. — А мне там и говорят: на каком это основании мы должны выдавать разрешение, ведь согласно санитарным нормам, тело должно покоиться в земле не менее трех лет? Мол, пройдет три года, тогда разрешение и получите. Но ведь я не знаю, кто лежит в этой могиле! Может, это совсем не моя мать. Неужели в неведении я должна оставаться долгих три года?

В прокуратуре, куда я обратилась за помощью, категорически отказывались верить в то, что человека при всех его живых и сознательных родственниках могли захоронить как безродного. А в коммунальном предприятии «Ритуал», работники которого проводили мою маму в последний путь, потребовали с меня 260 гривен, потраченные ими на перезахоронение. В итоге, разрешение на эксгумацию и перезахоронение я все-таки получила. Когда копачи раскопали могилу, то мы, честно говоря, были шокированы увиденным. Мама лежала не в гробу, а на трех сбитых досках, глубина ямы в лучшем случае составляла один метр. У меня язык не поворачивается назвать это углубление в земле ямой. Скорее всего, изначально была вырыта траншея, в которую и сложили тела погибших.

30-го марта 2002 года Мария Озеряник, наконец, обрела свое последнее пристанище — на кладбище, по соседству с могилами своих близких родственников.

Ответчики запутались в показаниях

Впрочем, на этом история не Марии Озеряник закончилась. Любовь Ляшенко и ее семь родственников, переживших семейную трагедию, решили наказать виновных не только морально, но и материально. В 2002 году они подали иск против 2-й горбольницы, Криворожского отдела судмедэскспертиз и коммунального предприятия «Ритуал».

Кто-то из работников именно этих инстанций, по мнению истцов, должен был сообщить родственника о случившемся, тем более что во всех журналах регистраций погибшая проходила под своим именем и с указанием адреса места постоянного проживания. Кроме того, при женщине имелось пенсионное удостоверение, а также бумажечка с координатами родных. Одним словом, ни в больнице, ни в морге, ни в «Ритуале» не составило бы большого труда снять телефонную трубку и позвонить дочери или брату Марии Озеряник.

Впрочем, в суде медики настаивали на том, что в день смерти пожилой женщины они оповестили родственников о случившемся. Якобы одна из санитарок больницы ходила домой к брату погибшей, который жил неподалеку. Однако дома никого не оказалось, поэтому о смерти сестры она рассказала его соседям по площадке. И уже на следующий день брат погибшей явился в больницу. Об этом свидетельствует запись в журнале регистрации пациентов хирургического отделения больницы.

Но в ходе судебных слушаний адвокат истцов усомнился в подлинности записи. По крайней мере, у него есть все основания утверждать, что дата уведомления брата погибшей была исправлена жирными чернилами. Подозрение усилилось еще и тем, что свидетели со сторон 2-й горбольницы в суде часто путались в числах.

Истцы сделали большое дело

Психолог из Киевского института судебных экспертиз, внимательно выслушав историю Любовь Ляшенко и проведя несколько тестов, перевел ее душевные страдания в гривны. Сумма морального ущерба, причиненного дочери погибшей, составила 25 тысяч гривен. Однако суд первой инстанции почему-то проигнорировал вывод эксперта, присудив всего 3 тысячи. Также по 400 гривен морального ущерба получили семеро родственников Любовь Владимировны.

Не согласившись с мнением районного суда, истица подала апелляцию. Впрочем, судьи второй инстанции оказались не очень щедрыми. К трем тысячам морального ущерба они добавили всего две. Вернув все свои моральные затраты, в том числе и ранее вытребованные у родственников «Ритуалом» 260 гривен на захоронение Марии Озеряник в качестве безродной, Любовь Ляшенко решила остановиться и не подавать кассационную жалобу. Однако за нее это сделали ее же ответчики.

Не согласившись с мнением Апелляционного суда, они решили искать правды в Верховном суде. Однако высшая судебная инстанция не нашла повода для пересмотра и изменения решения Апелляционного суда. Дело встало за малым — взять исполнительный лист и выполнить решение суда.

Как бы то ни было, но судебная тяжба, длившаяся почти шесть лет, так и не дала вразумительного ответа на вопрос: почему родственникам Марии Озеряник, узнавшим о ее гибели только восемь дней спустя, вовремя не сообщили о ее смерти?

— Очевидно, система дала сбой из-за человеческого бездушия и халатности, — убежден адвокат истцов. — Надеюсь, что подобных случаев будет меньше. Ведь истцы сделали очень большое дело с точки зрения общественного блага. Люди, которые добиваются своего в судах, наносят сильный удар по бесчеловечной системе. Ведь безнаказанность — это как вода для сорняков.